Недавнее открытое письмо, подписанное девятью государствами-членами Европейского союза, представляет собой серьёзный вызов послевоенной архитектуре защиты прав человека, заложенной Советом Европы и Европейской конвенцией о правах человека (ЕКПЧ) с 1950 года. Возглавляемая премьер-министром Италии Джорджией Мелони и её датской коллегой Метте Фредериксен инициатива стремится пересмотреть интерпретацию Конвенции, чтобы предоставить государствам больше свободы в миграционной политике. Эта инициатива подчёркивает более широкую тенденцию в Европе, где обеспокоенность миграционными потоками и внутренние политические давления побуждают коалицию правительств сомневаться в том, не мешают ли наднациональные правовые нормы суверенному принятию решений.

 

В основе доводов девяти правительств лежит убеждение, что Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в последние десятилетия расширил рамки Конвенции сверх первоначальных намерений её авторов. Упоминание о необходимости «переосмыслить, не вышел ли Суд за рамки Конвенции» фактически утверждает, что смещения в судебной практике нарушили баланс между коллективной защитой прав человека и прерогативами демократических государств. Этот подход находит отклик у избирателей нескольких подписавших письмо стран, где антииммиграционные партии превратили миграцию в вопрос существования национальной идентичности и социальной сплочённости.

 

В практическом плане авторы письма предлагают расширить возможность выдворения иностранных граждан за тяжкие преступления, приостанавливать некоторые процессуальные гарантии, когда депортация невозможна, и противодействовать так называемой «инструментализации» мигрантов враждебными внешними акторами. В этих рекомендациях заложена новая трактовка обязательств по правам человека в контексте национальной безопасности и общественного порядка. Хотя желание сдерживать преступные элементы среди мигрантов понятно, такие меры рискуют подорвать ключевые гарантии Конвенции, включая право на уважение частной и семейной жизни и запрет коллективного выдворения.

 

Призыв Мелони к «политической дискуссии» о способности Конвенции отвечать на современные вызовы подчёркивает напряжённость между юридической преемственностью и эволюцией политических потребностей. Он отражает давний спор в международном праве о том, в какой мере внутренние политические соображения должны влиять на развитие договорных обязательств. Стремясь связать пересмотр Конвенции с «открытым диалогом», подписанты косвенно признают, что любая корректировка потребует не только судебного, но и политического консенсуса — задача сложная из-за противоречивых национальных интересов и обязательного характера решений Суда для всех 46 государств-участников.

 

Ответ Генерального секретаря Совета Европы Алена Берсе был оперативным и однозначным. Подчеркнув, что «никакая судебная власть не должна испытывать политическое давление», он предупредил, что подрыв независимости ЕСПЧ поставит под угрозу сами основы верховенства закона в Европе. Его защита роли Суда, в том числе в рассмотрении нарушений прав человека в контексте российской агрессии против Украины, служит напоминанием о уникальной функции Конвенции как барьера против чрезмерных действий государств, даже в самых сложных геополитических ситуациях.

 

Исторические решения Суда демонстрируют высокие ставки спора. Решения по делам о высылке тунисских мигрантов с Лампедузы в 2016 году и об отказе Дании в воссоединении семьи сирийского беженца в 2021 году подтверждают приверженность защите лиц от коллективных мер принудительного характера и соблюдению права на семейную жизнь. Одновременно текущие процессы против прибалтийских государств и Польши по делу о «выбрасываниях» мигрантов в Белоруссию показывают, как Конвенция распространяется на ситуации, где национальная пограничная политика пересекается с обвинениями в гибридных военных тактиках.

 

Инициатива девяти стран несёт двойной риск. С одной стороны, она может ослабить авторитет ЕСПЧ, допуская явное политическое вмешательство в то, что должно оставаться независимым судебным процессом. С другой — способствовать фрагментации защиты прав человека в Европе, если государства начнут оспаривать обязательность некоторых решений Суда. В обоих сценариях Конвенция утратит способность единым голосом отстаивать фундаментальные права, а доверие общества к справедливости и беспристрастности Суда снизится.

 

С институциональной точки зрения этот спор ставит под вопрос жизнеспособность многоуровневого управления в Европе. Система ЕКПЧ была создана именно для того, чтобы смягчать противоречия между национальным суверенитетом и наднациональным контролем, обеспечивая как защитную сеть для отдельных лиц, так и рамки общих ценностей. Отказ от ключевых положений Конвенции или их существенное ослабление подорвёт этот хрупкий баланс, что может отпугнуть граждан от обращения в Страсбургский суд и ограничить способность Конвенции выступать единым стандартом защиты прав.

 

Тем не менее озабоченности подписантов нельзя отвергать полностью. Есть весомые вопросы о том, насколько Конвенция учитывает современные миграционные реалии, транснациональные преступные сети и асимметричные тактики как негосударственных, так и государственных акторов. Любая конструктивная реформа должна сочетать необходимость защиты прав человека с актуальными требованиями демократического управления и безопасности. Для этого необходим взвешенный диалог, который уважает и верховенство закона, и прерогативы избранных властей.

 

Для выхода из тупика европейским государствам стоит рассмотреть создание формального консультативного процесса под эгидой Совета Европы. Такой механизм мог бы объединить юридических экспертов, судей, парламентариев, представителей гражданского общества и специалистов по миграции для выработки целевых поправок или пересмотров протоколов. Обеспечивая прозрачность и широкое участие заинтересованных сторон, он поможет гарантировать, что любое развитие Конвенции произойдёт на основе консенсуса, а не односторонних политических манёвров. Только на основе инклюзивного подхода Европа сможет одновременно сохранить права отдельных лиц и целостность своих основных институтов защиты прав человека.

 

* Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.