Как отмечает д-р Гафаров, официальное признание Россией правительства Талибана 3 июля 2025 года знаменует собой важный поворотный момент в подходе международного сообщества к Афганистану. В отличие от первого периода пребывания Талибана у власти (1996–2001 гг.), нынешний режим в течение последних четырех лет неуклонно укреплял свою дипломатическую легитимность. Признание со стороны такой крупной неисламской державы, как Россия, подчеркивает эволюцию Талибана в более прагматичного и дипломатически активного политического игрока. Этот шаг также переосмысливает афганский вопрос — от в основном связанной с безопасностью региональной проблемы к компоненту более широкой геополитической конкуренции между Востоком и Западом.   Решение России последовало за рядом постепенных шагов, включая исключение Талибана из списка террористических организаций и подготовку к полноценному участию Талибана в предстоящих переговорах в московском формате. Подход Кремля обусловлен стратегическими соображениями: обеспечение своего влияния в Центральной Азии, доступ к новым экспортным рынкам и противодействие изоляции Запада через партнерства в странах Глобального Юга. В частности, перспектива военного сотрудничества, торговли оружием и инициатив по обеспечению транспортной доступности, таких как Трансафганская железная дорога, указывают на то, что Москва рассматривает Афганистан как ценного партнера в своей развивающейся внешней политике.   Последствия этого признания, вероятно, отразятся на всем регионе. Некоторые соседние государства могут почувствовать себя воодушевленными и пересмотреть свои позиции. Узбекистан, сохраняя независимую внешнюю политику, продемонстрировал готовность к диалогу с Талибаном, о чем свидетельствует недавняя встреча президента Мирзиёева с заместителем премьер-министра муллой Барадаром. Однако официальное признание со стороны Ташкента по-прежнему зависит от его собственных национальных приоритетов. Иран, несмотря на географическую и политическую близость, вряд ли последует примеру Москвы из-за ухудшения двусторонних отношений с Кабулом. Позиция Пакистана, хотя исторически он более симпатизирует Талибану, осложнена проблемами внутренней безопасности и напряженностью в связи с беженцами.   В перспективе инициатива России может создать импульс для более широкого признания, особенно если Китай или ключевые региональные игроки, такие как Казахстан, пойдут в том же направлении. Предстоящий саммит ШОС в Тяньцзине может стать возможностью для коллективного обсуждения места Афганистана в региональном порядке. Остается неопределенным, вызовет ли шаг России настоящий эффект домино, но он, несомненно, сигнализирует об изменении дипломатического статус-кво. Афганистан, долгое время рассматривавшийся как маргинальный или исключительный случай, все больше интегрируется в основные геополитические расчеты.   Читайте на Geopolitical Monitor   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

24 июня 33-летний Зохран Кваме Мамдани одержал неожиданную победу на праймериз Демократической партии перед выборами мэра Нью-Йорка. Его главным соперником был 68-летний бывший губернатор штата Эндрю Куомо – представитель политического истеблишмента, поддержанный Биллом Клинтоном, Майклом Блумбергом, крупными профсоюзами и Уолл-стрит. Однако Мамдани, ранее малоизвестный политик, сумел мобилизовать молодёжь и избирателей из числа меньшинств, обеспечив себе сенсационную победу. По результатам голосования, Мамдани набрал 43,5 % голосов, Куомо – 36,4 %. Остальные голоса достались другим кандидатам, включая городского контролёра Брэда Ландера, чьи предпочтения затем перераспределялись по рейтинговой системе. Куомо признал поражение и охарактеризовал кампанию Мамдани как «умную и эффективную».   Фактически победа на праймериз гарантировала Мамдани статус основного кандидата от демократов на выборах 4 ноября 2025 года. Его основными соперниками станут республиканец Кёртис Слива, независимый кандидат и действующий мэр Эрик Адамс, а также ряд центристов. Популярность Адамса резко снизилась из-за коррупционного скандала, а его участие в выборах вне Демпартии лишь усиливает раскол. В таких условиях Мамдани остаётся фаворитом гонки.   Биография и политическая карьера. Зохран Мамдани – представитель нового поколения прогрессивных политиков. Он родился в Уганде в семье известного учёного Махмуда Мамдани и индийской матери, актрисы и режиссёра Миру Наир, обладательницы международных кинопремий. В детстве переехал в Нью-Йорк, вырос в районе Астория (Куинс). Получив образование по африканским исследованиям в колледже в Мэне, Мамдани проявил интерес к общественной деятельности, музыке и позже – к политике. Он открыто называет себя демократическим социалистом, придерживается прогрессивных взглядов и политически близок к Берни Сандерсу и Александрии Окасио-Кортес. Помимо политической деятельности, он участвовал в культурных проектах, выпускал музыкальные треки под псевдонимом Mr. Cardamom, что также помогло ему завоевать внимание молодёжи. Участие в культурной и волонтёрской деятельности позволило ему выстроить прочные связи с местными сообществами и сформировать устойчивую электоральную базу.   Политическая карьера Мамдани началась на городском и штатном уровне. В 2020 году он был избран в нижнюю палату законодательного собрания штата Нью-Йорк (State Assembly) от округа, включающего Куинс, и вступил в должность в начале 2021 года. В Ассамблее он продвигал инициативы в интересах простых горожан – например, выступил инициатором пилотного проекта по запуску бесплатных автобусных линий в Нью-Йорке (в 2023 году в городе год работали 5 бесплатных маршрутов). Он также поддерживал законодательные инициативы по защите арендаторов от выселения, добивался увеличения финансирования социальных служб и требовал ограничения на строительство элитной недвижимости в районах с низким доходом. Мамдани стал одним из инициаторов закона, требующего предоставления языковой поддержки в городских учреждениях для иммигрантов. Хотя больших законодательных успехов в Олбани он не добился, Мамдани приобрёл репутацию яркого активиста, отстаивающего права арендаторов, иммигрантов и рабочих. Он активно участвовал в протестных акциях, продвигал климатическую повестку и требовал реформ в сфере уголовного правосудия, выступая против жёсткой полицейской политики в бедных районах города.   Предвыборная платформа и идеологические ориентиры. Ключевые положения платформы Мамдани направлены на преодоление социального неравенства. Он предлагает заморозку арендной платы на квартиры с регулируемой арендой (почти 1 млн единиц жилья), строительство 200 тысяч доступных квартир за 10 лет, бесплатный проезд на автобусах к 2027 году, бесплатные завтраки и обеды для школьников и студентов, а также создание сети муниципальных продовольственных магазинов. Он поддерживает введение программы «Зелёный Нью-Йорк» для перехода к устойчивой городской инфраструктуре, включая массовую установку солнечных панелей, модернизацию общественных зданий и развитие системы общественного велотранспорта. Финансирование этих мер предполагается за счёт повышения налогов на миллионеров и корпорации, что требует одобрения штата.   Особое внимание Мамдани уделяет вопросам расовой и социальной справедливости. Он выступает за усиление прав иммигрантов, защиту работников гиг-экономики, доступ к психиатрической помощи и расширение программ реабилитации для бывших заключённых. Его повестка включает реформу полиции, включая сокращение бюджета NYPD и перераспределение средств на социальные нужды. В рамках образовательной политики Мамдани предлагает создание системы муниципальных колледжей без платы за обучение, улучшение условий труда учителей и расширение программ послеурочного воспитания для детей из неблагополучных семей. Мамдани также выступает за признание прав палестинцев и критикует внешнюю политику США в отношении Израиля, что вызывает как поддержку, так и резкую критику. Он открыто осудил бомбардировки сектора Газа и предложил Нью-Йорку отказаться от государственных контрактов с компаниями, поддерживающими израильскую армию.   Масштабность программы вызвала споры. Критики говорят о «магическом реализме» и популизме, указывая на бюджетные и юридические ограничения. Однако Мамдани настаивает, что его план – это ответ на реальные нужды горожан. Его кампания проходила под лозунгами социальной справедливости и доступности города для всех, а не только для элиты. По его словам, «город должен быть местом, где достойная жизнь доступна каждому, а не только тем, кто управляет фондовым рынком».   Общественная и политическая реакция. Победа Мамдани стала символом запроса на перемены. Однако в деловых кругах Нью-Йорка его триумф вызвал беспокойство. Представители бизнес-сообщества, особенно в сфере недвижимости, финансов и крупного ритейла, выразили опасения по поводу возможного усиления налогообложения и регулирования. В попытке предотвратить победу Мамдани, крупные доноры начали срочно перенаправлять финансовую поддержку независимому кандидату — действующему мэру Эрику Адамсу, несмотря на его скандальную репутацию. Торгово-промышленная палата Нью-Йорка в своём заявлении подчеркнула, что "предпринимательская среда города не должна становиться жертвой политических экспериментов". Аналитики Goldman Sachs и JPMorgan Chase в частных записках инвесторам указали на вероятность замедления роста капитальных вложений в городской инфраструктуре из-за налоговой неопределённости. Группа владельцев недвижимости направила открытое письмо в Сенат штата с требованием заблокировать любые инициативы, ограничивающие рынок арендного жилья. Кроме того, несколько крупных бизнес-ассоциаций уже начали лоббистскую кампанию на уровне штата, направленную на сдерживание возможного "антибизнесового уклона" мэрии Мамдани. Некоторые группы также развернули кампании по размещению антирекламных роликов и статей в медиа, чтобы дискредитировать его экономическую программу, выставляя её как угрозу для рабочих мест и инвестиционного климата. В то же время ряд представителей малого бизнеса, особенно в районах с преимущественно иммигрантским населением, выразили осторожную поддержку политике будущего мэра, надеясь на упрощение административных процедур и снижение барьеров для микропредпринимательства.   Он сумел активизировать традиционно пассивные группы избирателей: молодёжь, иммигрантов, небелое население. Его команда провела масштабную полевую кампанию – 30 тысяч волонтёров обошли более 750 тысяч домов. Мамдани активно использовал социальные сети, в частности TikTok и Instagram, для прямого общения с избирателями, публикации объяснительных роликов и критики оппонентов. В одном из таких видео он объяснял концепцию «жилищной справедливости», сравнивая Нью-Йорк с «городом двух скоростей» – элитным центром и бедными окраинами.   Однако часть умеренного электората отнеслась к победе настороженно. Это выразилось в активной поддержке Куомо со стороны обеспеченных слоёв населения и религиозных меньшинств. На праймериз против Мамдани проголосовало большинство зарегистрированных избирателей на Манхэттене и в районах с высокой долей русскоязычного и ортодоксального еврейского населения. Внутри Демпартии реакция была двойственной: левое крыло приветствовало успех Мамдани, в то время как центристы выразили сомнение. Сдержанность в поддержке продемонстрировали такие фигуры, как Чак Шумер и Хаким Джеффрис. The New York Times охарактеризовала платформу Мамдани как нереалистичную и выразила надежду на появление более сбалансированного кандидата в 2029 году. Правые политики, включая Дональда Трампа, отреагировали резко, обвинив Мамдани в радикализме и поставив под сомнение его легитимность как кандидата. Скандальные комментарии также поступили от ультраправых обозревателей, некоторые из которых в социальных сетях призывали к «депортации социалистов». Несмотря на это, республиканцы не представляют серьёзной угрозы в традиционно демократическом Нью-Йорке.   Прогнозы и вызовы. Аналитики считают, что Мамдани способен победить на выборах, но его мэрство будет сопряжено с серьёзными вызовами. Финансовые ограничения, зависимость от властей штата и сопротивление бизнеса могут затруднить реализацию амбициозной программы. Губернатор Кэти Хокул уже заявила, что не поддержит повышение налогов, опасаясь оттока капитала. Это ставит под угрозу реализацию ключевых инициатив – от бесплатного транспорта до строительства жилья.   Реализация реформ потребует политического мастерства и способности к компромиссу. Примеры предыдущих мэров, включая Билла де Блазио, демонстрируют, насколько сложно воплотить социальную повестку в условиях мегаполиса. Оптимисты считают, что Мамдани сможет хотя бы частично реализовать программу, что укрепит позиции прогрессивных сил по всей стране. Скептики же уверены, что жёсткая реальность управления городом скорректирует его курс. Некоторые аналитики полагают, что успех или неудача Мамдани может стать индикатором направления развития всей Демократической партии на национальном уровне, особенно на фоне усиления левых движений среди молодёжи в крупных городах США. В этом контексте Нью-Йорк может стать как витриной прогрессивных реформ, так и примером их ограниченности в условиях институционального сопротивления.   Таким образом, победа Зохрана Мамдани на праймериз знаменует возможный поворот в политике Нью-Йорка. Если он выиграет всеобщие выборы, город может стать площадкой для масштабного эксперимента в области левой политики в условиях глобального финансового центра. Будет ли этот эксперимент успешным, покажут ближайшие годы – многое зависит от баланса между идеалами и практической управленческой эффективностью.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Центральная Азия – важный энергетический регион с 3% мировых запасов нефти, 12% газа и большим потенциалом возобновляемых источников энергии. После начала войны в Украине в 2022 г. ЕС усилил внимание к региону, видя в нём стратегического партнёра для диверсификации поставок и «зелёного» перехода.   Как акцентируется в «Стратегии ЕС в Центральной Азии» цель – не контроль над ресурсами, а поддержка реформ, сближение законодательства и внедрение экологических стандартов. Это реализуется через инициативу «Устойчивые энергетические связи в Центральной Азии (2022–2026  гг.)» и программу «Глобал Гейтвэй» с инвестициями до €12 млрд. в возобновляемые источники энергии, цифровизацию и экологию. ЕС предлагает долгосрочное партнёрство, основанное на технологиях и устойчивом развитии, отличающееся от ресурсных стратегий.   Сегодня ЕС – один из крупнейших экономических партнёров региона: на него приходится 22,6% внешней торговли и более 40% прямых иностранных инвестиций. В энергетике его участие выражается в инвестициях, технологической поддержке и совместной разработке «зелёных» решений.   I. ЕС как инвестор в энергетический сектор Центральной Азии. ЕС играет ключевую роль в энергетике Центральной Азии, обеспечивая не только инвестиции, но и доступ к современным технологиям и экспертной поддержке. В частности, ведущим инструментом выступает Европейский банк реконструкции и развития, который в 2024 г. инвестировал в регион рекордные €2,26 млрд.   Большая часть этих средств направлена на устойчивую и «зелёную» инфраструктуру, включая модернизацию сетей и строительство объектов возобновляемых источников энергии. Среди стран региона наибольшие объёмы инвестиций пришлись на Узбекистан и Казахстан.   Справочно: среди ключевых проектов – строительство высоковольтных линий электропередач в Казахстане и Узбекистане, крупнейшая в регионе солнечная электростанция с накопителем энергии в Ташкентской области, а также первый в Центральной Азии проект по производству «зелёного» водорода в Казахстане.   Кроме того, европейские компании активно участвуют в энергетическом развитии региона. Итальянская компания «Эни» владеет долями в крупнейших нефтегазовых проектах Казахстана, а французская «Орано» – в добыче урана в Казахстане и Узбекистане. Франция покрывает значительную часть потребностей своих АЭС за счёт урана из региона, а партнёрство в атомной сфере продолжает углубляться.   ЕС играет ведущую роль в гармонизации энергетических регламентов, используя опыт Европейской сети системных операторов передачи электроэнергии «ЭНТСО-Е» и интеграции балканских рынков. Сотрудничество ведётся в формате «5+ЕС» и через двусторонние соглашения. С 2019 г. действует Стратегия ЕС по Центральной Азии, а в 2023 г. утверждена Дорожная карта с около 80 мерами по развитию торговли, климата и энергетики. Все страны региона присоединились к инициативам по сокращению метана и ратифицировали Парижское соглашение. ЕС оказывает техническую помощь для реформ энергосекторов, развития конкуренции и координации по управлению водными ресурсами.   II.ЕС как регулятор стандартов и поставщик технологических решений. ЕС оказывает заметное влияние на энергетику Центральной Азии, распространяя свои стандарты, нормы и технологии. Страны региона, стремясь выйти на европейские рынки, адаптируются к этим требованиям – от экологических норм до правил рынка. Примером служит механизм углеродного сбора ЕС, введённый в 2023 г. Он затрагивает экспорт энергоёмкой продукции, включая сталь, цемент и электроэнергию, и предполагает начисление углеродной платы в случае, если продукция произведена с высокими выбросами парниковых газов. Это создаёт дополнительное давление на производителей из Центральной Азии и одновременно формирует стимулы для модернизации производств, перехода на возобновляемые источники энергии и повышения энергоэффективности. Казахстан и Узбекистан уже начали искать пути снижения углеродоёмкости своей продукции, в т.ч. с помощью европейских инициатив и технологий.   Справочно: В Узбекистане при поддержке ЕС и ЕБРР заработала первая в регионе промышленная система накопления энергии (500 МВт ч). Европейские компании, такие как «Сименс», «ABB» и «Тотал Эрен», участвуют в строительстве СЭС, модернизации подстанций и переходе к высокоэффективной генерации.   III. Баланс возможностей и вызовов энергетического сотрудничества с ЕС. Сотрудничество с ЕС открывает для Центральной Азии возможности диверсификации экспортных рынков – в первую очередь, за счёт снижения прежней зависимости от транзитных маршрутов через территорию России и от экспорта в волатильные или ограниченные по объёму рынки, такие как Китай или государства Ближнего Востока. Более 70% казахстанской нефти идёт в Европу, экспорт в 2024 г. составил более 1 млн баррелей в сутки, выведя Казахстан на третье место среди поставщиков ЕС. После остановки экспорта природного урана из Нигера в 2023 г. Казахстан стал главным его поставщиком, покрывая свыше 40% потребностей ЕС. Это обеспечивает стабильные валютные поступления и долгосрочные контракты.   При этом прямой экспорт в Европу ограничен отсутствием общей границы и газопроводов – нефть идёт через Чёрное море и транзитные страны. В этих условиях особенно значимым становится практический вклад ЕС в развитие энергетики региона: инвестиции направляются на обновление инфраструктуры, строительство линий электропередачи, поддержку проектов в области «зелёной» энергетики. ЕС также передаёт технологии — энергоэффективное оборудование, цифровые системы управления, современные турбины и системы учёта. Этот локальный подход не только укрепляет надёжность энергосистем, но и готовит страны Центральной Азии к выходу на более устойчивые и разнообразные внешние рынки.   Однако Центральная Азия – зона активной конкуренции. Китай за последние 20 лет инвестировал свыше $105 млрд преимущественно в инфраструктурные проекты и сырьевые активы, ОАЭ и Саудовская Аравия финансируют проекты в области возобновляемых источников энергии, Россия удерживает влияние через критическую инфраструктуру – газопроводы, линии электропередачи и транспортные маршруты. ЕС должен создавать более гибкие условия, чтобы сохранять интерес стран региона.   Более того, сотрудничество с ЕС способствует росту квалификации энергетиков: более 500 специалистов из Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана обучались по программам Эразмус+, Европейской комиссии и др., а также через партнёрства с европейскими вузами и институтами. Они работают над развитием тарифных моделей, энергоэффективности и цифровых систем учёта.   Инвестиции сталкиваются с барьерами: в Казахстане изменилась тарифная модель, в Узбекистане – задержки оплаты от госкомпаний. Международное агентство «Фитч», которое оценивает надёжность стран для инвесторов, отмечает просрочки по обязательствам инвесторам, что потребовало создания специальной компании, которая официально покупает электроэнергию у частных производителей – «Узэнергосотиш», и дополнительных гарантий от международных институтов.   IV. Стратегические приоритеты и направления развития энергетического сотрудничества с ЕС. Геополитические изменения и переориентация экспортных потоков усиливают важность инфраструктурной связности Центральной Азии с ЕС. Особое значение приобретает Средний коридор – стратегический транспортный маршрут для устойчивой логистики. Казахстан модернизирует порты Актау и Курык, расширяя их пропускную способность и увеличивая флот каспийских танкеров для транспортировки нефти в порт Алат (Азербайджан). Узбекистан и Туркменистан обновляют порт Туркменбаши, создавая региональный логистический узел.   Железная дорога Китай – Кыргызстан – Узбекистан, строительство которой начато в 2022 г., существенно сократит транзитные сроки для энергогрузов в Европу. Транскаспийский газопровод между Туркменистаном и Азербайджаном сможет ежегодно поставлять до 15 млрд. куб. м. газа в ЕС, расширяя экспортные возможности и укрепляя энергетическую автономию региона.   Для интеграции с европейским рынком странам Центральной Азии необходимо устранить фрагментацию тарифов, стандартов и управления сетями. Создание Центральноазиатского энергетического сообщества, по образцу Юго-восточноевропейского, обеспечит юридическую определённость и трансграничную торговлю электроэнергией.   В целом, потенциал партнёрства далеко не исчерпан. При успешной реализации инициатив ЕС и готовности стран Центральной Азии к реформам возможно создание нового энергетического пространства от Европы до Центральной Азии как важного элемента глобальной безопасности и климатической стабильности.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Французское геополитическое издание CONFLITS Revue de Géopolitique переиздало аналитическую записку д-ра Исломхона Гафарова и волонтера ИПМИ Боситхона Исламова.Записка была первоначально опубликована на сайте Geopolitika.no (Норвегия) и отражает растущий международный интерес к динамике безопасности в Центральной и Южной Азии.   В статье анализируется непростое, но стратегически важное «вынужденное сотрудничество» между Афганистаном и Пакистаном на фоне обострения региональной напряженности, включая кризис в Кашмире, конфликты с участием третьих сторон и смену альянсов под влиянием посредничества Китая и влияния Индии.   Читайте на французском языке в CONFLITS Revue de Géopolitique   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В своем подробном обзоре для The Diplomat д-р Исломхон Гафаров анализирует тонкое, но стратегическое изменение политики России в отношении Афганистана, управляемого Талибаном. Москва все чаще рассматривает Афганистан не как традиционную зону конфликта, а как часть более широкого центральноазиатского региона — как в экономическом, так и в политическом плане. Центральным элементом этого подхода является введение трудовой миграции из Афганистана в Россию, политический инструмент, который Москва давно использует для укрепления своего влияния в постсоветской Центральной Азии. Недавнее соглашение, подписанное в ходе Петербургского международного экономического форума, об увеличении миграции из Афганистана в Россию свидетельствует не только о прагматичном сотрудничестве, но и о более глубокой попытке стабилизировать отношения с правительством Талибана.   Д-р Гафаров утверждает, что этот новый вектор миграции является частью более широкой российской стратегии по изменению отношения Афганистана к России — не как к бывшему оккупанту, а как к партнеру и источнику экономических возможностей. В то время как Китай продолжает доминировать в заголовках новостей благодаря добыче ресурсов и инвестициям в Афганистан в рамках инициативы «Пояс и путь», Москва тихо создает альтернативные связи — через трудоустройство, гуманитарную помощь и развитие инфраструктуры. Примечательно, что Россия даже превзошла Китай в некоторых аспектах, таких как дипломатическое признание Талибана и предоставление прямых путей трудоустройства для афганских рабочих.   В обзоре также рассматривается геополитическая конкуренция, возникающая в Афганистане между Россией и Китаем. В то время как Пекин расширяет свое влияние на афганские ресурсы и логистику, Россия противодействует этому с помощью проектов по развитию цифровой инфраструктуры и запуска трансафганской железной дороги в сотрудничестве с Узбекистаном. Недавняя отмена афганским правительством крупной китайской нефтяной сделки может дать Москве возможность усилить свое присутствие в энергетическом секторе. Эта конкуренция носит неоднозначный характер, поскольку обе державы сохраняют неформальные границы в Центральной Азии, но, по-видимому, все больше борются за влияние в Афганистане.   В то же время взаимодействие России с Афганистаном определяется сохраняющейся травмой от советско-афганской войны. Д-р Гафаров отмечает, что Москва стремится перекрыть эти исторические воспоминания инициативами в области мягкой силы — от поставок муки до культурных программ — и одновременно решать современные проблемы безопасности. Россия рассматривает экономическое сотрудничество не только как рычаг влияния, но и как меру по борьбе с радикализацией, пытаясь сдержать рост террористических групп, таких как ИГИЛ-КП, посредством стабильности и развития.   В итоге, в аналитической записке рисуется картина постепенной интеграции Афганистана в более широкую политическую структуру России в Центральной Азии. Открывая пути для трудовой миграции и позиционируя себя как надежного партнера на фоне региональных депортаций и ухода Запада, Москва создает новую нарративную линию. Как заключает д-р Гафаров, это может ознаменовать начало длительного присутствия России в экономической и политической структуре Афганистана — эволюцию не через военное вмешательство, а через миграцию, доступ к рынкам и дипломатию.   Читайте аналитическую записку   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Как утверждают д-р Исломхон Гафаров и Боситхон Исламов в своей аналитической записке на платформе Geopolitika.no, динамика отношений между Афганистаном и Пакистаном в 2025 году отражает сложное взаимодействие принудительной дипломатии, регионального соперничества и внутренней нестабильности. После эскалации конфликта в Кашмире в апреле-мае 2025 года отношения между Исламабадом и Кабулом вступили в фазу, которую авторы называют «вынужденным сотрудничеством». Хотя пакистанские власти заявили о тактическом успехе в управлении кашмирским фронтом, в аналитической записке подчеркивается, что эта стабильность зависит от спокойствия на афганской границе. Авторы указывают на повышение Пакистаном статуса посланника афганского Талибана до уровня посла как на оборонительный маневр, направленный на предотвращение любого сближения Афганистана и Индии, которое может привести к региональной изоляции Исламабада.   Д-р Гафаров и г-н Исламов подчеркивают важность дипломатических усилий Китая, в частности неформальной трехсторонней встречи, состоявшейся в Пекине в мае 2025 года. Эта инициатива, возглавляемая министром иностранных дел Ван И, направлена не только на сохранение интересов Китая, таких как безопасность Китайско-пакистанского экономического коридора, но и на пересмотр регионального баланса сил с помощью формирующейся оси Пекин-Кабул-Исламабад. Однако авторы предупреждают, что структурные препятствия для афгано-пакистанского сотрудничества остаются серьезными, и главным из них является угроза, исходящая от Техрик-и-Талибан Пакистан (ТТП). По имеющимся данным, ТТП имеет оперативные базы в провинциях Кунар, Нангархар, Хост и Пактика, а также связи с «Аль-Каидой» и ИГИЛ-ИРА, и стало транснациональным дестабилизирующим фактором, влияние которого усилилось именно из-за отсутствия скоординированных антитеррористических мер со стороны двух государств.   В докладе также подчеркивается, что конфликт в сфере безопасности приобретает новые технологические измерения, и с озабоченностью отмечается появление у Талибана возможностей использования беспилотных летательных аппаратов, которые, как утверждается, были разработаны на перепрофилированных западных военных объектах в Кабуле и Логаре. Эта инновация, техническая поддержка которой, по имеющимся данным, поступает из России, Ирана и Китая, знаменует собой переход к войне по доверенности, характеризующейся отрицанием ответственности и технологи Параллельно с этим сепаратизм в Белуджистане, в частности операции BLA, добавляет еще один уровень внутренней уязвимости к стратегическим расчетам Пакистана, поскольку нападения на транспортную инфраструктуру и железные дороги угрожают жизнеспособности долгосрочных проектов региональной интеграции, таких как CPEC и TAPI.   Особенно тревожной тенденцией, отмеченной авторами, является появление нового военизированного образования, Техрик-и-Талибан Кашмир (TTK), которое стремится дестабилизировать как Индию, так и Пакистан в погоне за исламистским порядком. Д-р Гафаров и г-н Исламов утверждают, что потенциальные связи этой группы с афганским Талибаном могут не только разрушить хрупкие отношения Кабула с Исламабадом, но и поставить под угрозу его налаживающиеся дипломатические отношения с Индией и Китаем. Эти угрозы усугубляются массовой кампанией Пакистана по депортации афганских беженцев, которую авторы рассматривают как гуманитарный кризис и угрозу безопасности, поскольку перемещенные лица становятся уязвимыми для вербовки экстремистскими группировками, действующими на слабо контролируемых территориях Афганистана.   В конечном итоге авторы приходят к выводу, что растущая напряженность между Афганистаном и Пакистаном представляет собой прямую угрозу для региональной связности и развития. Нарушения трансграничной торговли, споры по поводу управления трансграничными водными ресурсами и небезопасность вдоль стратегических коридоров, таких как Белуджистан и линия Дюранда, ставят под угрозу крупные инфраструктурные проекты, включая CASA-1000 и TAPI. Хотя маршрут Термез-Кабул считается наиболее жизнеспособным коридором в краткосрочной перспективе, продолжающаяся нестабильность может вынудить региональных игроков перенаправить инвестиции в более надежные альтернативы, такие как иранский порт Чабахар. Таким образом, несмотря на эпизодические дипломатические жесты и посредничество Китая, д-р Гафаров и г-н Исламов описывают региональный порядок, в котором недоверие, воинственность и несовпадение интересов по-прежнему преобладают над сотрудничеством.   Читайте на Geopolitika.no   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.