Недавний беспрецедентный шаг Китая по церемониальному принятию посла движения «Талибан» в КНР в Пекине вызвал неоднозначные сигналы во всем мире. По словам главного представителя движения «Талибан» Забиуллы Муджахида, «Китай – единственная страна, официально утвердившая посла Исламского эмирата». Данный прецедент является ответным шагом со стороны Китая, поскольку посол страны в Афганистане Чжао Шэн также получил официальное одобрение в сентябре прошлого года. 

 

Такие «дипломатические романы» восходят к первоначальному официальному контакту между сторонами – когда глава МИД Китая Ван И встретился с представителем движения «Талибан» муллой Абдулом Гани Барадаром, исполняющим обязанности заместителя премьер-министра правительства движения «Талибан», в городе Дохе в октябре 2021 года. Еще раньше, в июле 2021 года, делегация движения «Талибан» и министр иностранных дел Китая Ван И встретились в Тяньцзине. 

 

Кажущаяся активной внешняя политика Китая в отношении Афганистана вполне может стать поводом для различных интерпретаций, первую из которых можно охарактеризовать как стремление Китая разработать свои собственные нарративы и подходы в отношении вопроса признания Талибана. Во-вторых, Китаю, как для передовой страны в области «зеленого» развития, определенно понадобятся огромные природные ресурсы для этой цели, в связи с чем Афганистан, вероятно, мог бы стать важным направлением для удовлетворения аппетитов Китая в данной области. В-третьих, признавая способность «Талибана» обеспечивать относительно безопасные условия для реализации китайских интересов в Афганистане, таких как борьба с терроризмом и создание транспортных коридоров, наблюдается, что Китай выигрывает время в качестве первого участника. 

 

Более того, Китай, вероятно, считает, что дипломатическое признание правительства движения «Талибан» произойдет естественным образом при условии преобладания активного взаимодействия в сочетании с наращиванием потенциала.