В Афганистане правительство Талибана недавно начало активную пропаганду своих мер, направленных на повышение грамотности населения. По заявлениям представителей Министерства образования, в новом учебном году по всей стране было открыто более 4000 классов по обучению грамоте. Кроме того, министерство сообщает, что в прошлом году им удалось создать более 9000 подобных классов, предоставив образовательные возможности десяткам тысяч афганцев.   Пресс-секретарь Министерства образования Мансур Ахмад Хамза отметил, что в 2023 году количество новых курсов по обучению грамоте составило 4583, а общий охват программ достиг почти 86 000 человек, активно вовлечённых в процесс обучения. Примерно год назад Министерство образования сообщало об аналогичных достижениях: было создано свыше 9000 классов, в которых более 49 000 человек прошли обучение грамоте.   Однако, несмотря на громкие заявления и амбициозные цифры, остаются серьезные вопросы, которые затрудняют оценку эффективности и правдивости этих инициатив. Во-первых, доподлинно неизвестно, включают ли эти образовательные программы девушек и женщин, права которых на образование в Афганистане серьезно ограничены. Существуют также сомнения в достоверности предоставленных данных, так как ни один независимый источник, за исключением официальных страниц Талибана, не подтверждает факты об открытии такого количества учебных классов. В условиях ограниченного доступа к независимой информации проверка данных затруднена, и это оставляет пространство для вопросов о степени их точности и прозрачности.   Тем не менее, даже с учетом этих сомнений можно выделить два важных и потенциально положительных аспекта в текущей политике Талибана. Во-первых, факт того, что на государственном уровне тема грамотности становится более значимой, указывает на некое изменение акцентов в их политике. Если судить по их официальным сообщениям, можно сделать вывод, что Талибан действительно стремится улучшить образовательную ситуацию в стране и повысить общий уровень грамотности населения. Это, в свою очередь, может быть положительным шагом в направлении долгосрочного развития страны, где грамотность и базовое образование играют ключевую роль для экономического роста и социальной стабильности.   Во-вторых, даже если предположить, что заявленные данные частично преувеличены или недостоверны, их публикация всё равно свидетельствует о стремлении Талибана создать более положительный имидж на международной арене. Распространение информации о таких инициативах может свидетельствовать о готовности властей признать значимость международных стандартов в сфере прав человека и образования. По сути, это может указывать на то, что Талибан понимает, что для устойчивого взаимодействия с мировым сообществом требуется не только выполнение традиционных исламских норм, но и некое уважение к ценностям, принятым в других странах. Такой подход может быть частью стратегии по легитимизации своего режима и постепенному созданию более позитивного образа на мировой арене.   В целом, несмотря на ряд вопросов, связанных с достоверностью и доступностью информации, заявление Талибана о мерах по улучшению грамотности отражает возможные позитивные тенденции в их управлении. Улучшение уровня грамотности и развитие системы образования могут стать значимыми шагами для роста и стабилизации Афганистана, а также продемонстрировать стремление к адаптации и признанию международных стандартов. * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Комментарий анализирует текущее состояние и динамику привлечения прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в экономику Узбекистана, рассматривая ПИИ как ключевой элемент для устойчивого экономического роста, технологического развития и создания рабочих мест. С 2017 года в стране реализовано множество реформ, направленных на привлечение инвесторов и улучшение инвестиционного климата, включая введение законов о специальных экономических зонах и валютных операциях, что привело к созданию многочисленных экономических и промышленных зон.   В документе отмечается, что одной из стратегических целей, заложенных в «Стратегии Узбекистан – 2030», является привлечение $110 млрд ПИИ, поддержка государственно-частного партнёрства и увеличение инвестиций в основной капитал. Однако для успешного достижения этих целей требуется улучшение институциональной среды, включая верховенство закона и защиту прав собственности, которые играют важную роль для иностранных инвесторов.   Анализ ПИИ в период 2016–2022 годов показывает значительный рост в промышленности, особенно в текстильном и химическом производстве, а также в энергетическом секторе. Тем не менее, инвестирование в высокотехнологичные и экспортноориентированные отрасли, такие как машиностроение и фармацевтика, остается низким, что подчеркивает необходимость создания более привлекательных условий в этих секторах.   Кроме того, в последние годы произошли изменения в географической структуре ПИИ: доля инвестиций из Китая продолжает расти, но также наблюдается увеличение инвестиций из Турции и Саудовской Аравии. В регионах наибольший рост ПИИ наблюдается в Сырдарьинской, Самаркандской и Навоийской областях, где свободные экономические зоны способствуют их привлечению и более равномерному распределению инвестиций по стране.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.   Загрузить и прочесть комментарий (на узбекском языке) можно здесь

В августе 2023 г., после трехдневных закрытых обсуждений между членами БРИКС на саммите под председательством ЮАР, Сирил Рамафоса(президент ЮАР) объявил о решении направить приглашение Аргентинской Республике, Арабской Республике Египет, Федеративной Демократической Республике Эфиопия, Исламской Республике Иран, Королевству Саудовская Аравия и Объединенным Арабским Эмиратам стать полноправными членами БРИКС с 1 января 2024 г. К указанной дате четыре из шести приглашенных стран официально стали членами БРИКС, в то время как Аргентинская Республика отозвала запланированное вступление, а Саудовская Аравия все еще рассматривает возможность своего вступления.   Планируемые общие цели Саудовской Аравии и ОАЭ при вступлении в БРИКС заключаются в том, чтобы изменить баланс и застраховать свои экономические и геополитические интересы на фоне стремительно меняющегося глобального ландшафта. Воспринятое отсутствие поддержки со стороны США для Саудовской Аравии после атаки на НПЗ Абкайк и Хурайс в 2019 г., а также для ОАЭ после атаки на Абу-Даби в 2022 г. побудило их посчитать, что Вашингтон не столь привержен безопасности Персидского залива, как в прошлом, что заставило их переоценить свою зависимость от внешних союзников в плане гарантий безопасности. Помимо этого, учитывая, что Саудовская Аравия и ОАЭ являются одними из основных экспортеров нефти для членов-основателей БРИКС, за исключением России, решение стран Персидского залива добиваться членства в БРИКС направлено на диверсификацию их экономических отношений, что соответствует их большим стратегиям.   Королевство Саудовская Аравия. Для Саудовской Аравии вступление в БРИКС означало бы смещение от прежней ориентации на Соединённые Штаты к позиции независимой региональной державы и де-факто лидера ССАГПЗ и арабского мира. В этой связи, причина задержки с членством в БРИКС кроется в том, что Эр-Рияд тщательно выстраивает свою внешнюю политику на фоне обострения геополитических напряжений между США, Китаем и Россией. Усиление связей королевства с Пекином вызывает беспокойство в Вашингтоне, особенно после таких ключевых событий, как визит Си Цзиньпина в Саудовскую Аравию в декабре 2022 г., в результате которого было заключено соглашение о «Всеобъемлющем стратегическом партнерстве». Эти опасения еще больше усилились после состоявшегося при китайском посредничестве саудовско-иранского сближения в марте 2023 г., а также в ноябре 2023 г., когда Центральный банк Саудовской Аравии (SAMA) заключил трёхлетнеесоглашение о свопе в национальных валютах с Народным банком Китая (PBOC). С экономической точки зрения, Саудовская Аравия с 2016 г. стремится диверсифицировать свою экономику, чтобы снизить зависимость от нефти, в рамках стратегии «Видение 2030». БРИКС, в свою очередь, предоставляет платформу для сотрудничества с развивающимися экономиками в таких секторах, как технологии, возобновляемая энергия, инфраструктура и инновации, что помогает Саудовской Аравии расширить свои экспортные возможности за пределы традиционных поставок нефти. Более того, учитывая тот факт, что Китай и Индия являются двумя основными направлениями общего экспорта Саудовской Аравии, вступление в БРИКС вписывается в более широкую стратегию диверсификации внешних связей и, в частности, по построению более тесных отношений с этими странами. Кроме того, БРИКС может послужить многосторонней платформой для дальнейшего сотрудничества и диалога с геополитическим соперником – Ираном. В этой связи есть вероятность, что Саудовская Аравия, после необходимой дипломатической паузы, примет приглашение вступить в БРИКС.   ОАЭ. Несмотря на то, что экономика ОАЭ не достигает триллионного уровня, страна играет непропорционально значимую роль в международной энергетике, торговле и финансах, и включение в БРИКС служит подтверждением статуса страны как глобального хаба.   В условиях обострения глобальной конфронтации Абу-Даби считает долгосрочные инвестиции в сотрудничество оптимальным способом развития. По словам официальных лиц, ОАЭ не рассматривают свое вступление в БРИКС как вступление в блок. Напротив, это просчитанный экономический маневр, направленный на диверсификацию партнерских отношений и получение доступа к рынкам таких стран, как Россия и Бразилия, которые занимают 8-е и 11-е места по мировому ВВП соответственно, при этом сохраняя традиционные связи со странами Запада. Кроме того, ОАЭ стремится к дальнейшему укреплению экономических отношений со своими крупнейшими торговыми партнерами - Китаем и Индией. Это соответствует более широким инициативам Абу-Даби по укреплению связей как со странами Глобального Севера, так и с Глобальным Югом. Об этом чётко заявил министр иностранных дел ОАЭ шейх Абдулла бин Заид, когда сказал: «ОАЭ последовательно отстаивают ценность многосторонних отношений в поддержке мира, безопасности и развития во всем мире». Этот подход играет ключевую роль в достижении цели ОАЭ — удвоить свой ВВП к 2031 г., сократить зависимость от нефти и создать экономику, основанную на знаниях, в рамках стратегии «Мы — ОАЭ 2031».   Кроме того, ОАЭ стремятся диверсифицировать свою национальную экономику, делая акцент на увеличении доли ненефтяного экспорта на зарубежные рынки и повышении приток прямых иностранных инвестиций в ОАЭ, особенно учитывая, что группа БРИКС представляет собой важный источник иностранных инвестиций в таких перспективных сферах, как транспорт, финансовые услуги, технологии и чистая энергия. Подтверждением тому может служить «Команда финансового мониторинга БРИКС» в правительстве ОАЭ, созданная Министерством финансов, которая в настоящее время активно участвует в обсуждении таких ключевых вопросов, как валютно-финансовая система, финансирование инфраструктуры и роль многостороннего финансирования в развитии инвестиционных проектов. Через своё членство в БРИКС, ОАЭ рассчитывают играть ведущую и ключевую роль в развитии инициатив, запускаемых БРИКС, и укрепить своё положение как страны-лидера в усилиях по экономическому сотрудничеству и защите экономического плюрализма.   Вступление ОАЭ в БРИКС свидетельствует о желании страны уменьшить зависимость от западных партнёрств, что подчёркивает стремление страны усилить свое геополитическое влияние, стимулировать многостороннее сотрудничество и не только адаптироваться к многополярному миру, но и играть более значимую роль в формировании меняющегося ландшафта мирового порядка и более эффективно отстаивать свои национальные интересы.   Загружайте комментарий ниже

В комментарии Фазлиддина Джамалова рассматриваются перспективы развития Содружества Независимых Государств (СНГ) в условиях формирующейся динамики многополярного мира и неоколониального порядка. Он подчеркивает проблемы СНГ, обусловленные отсутствием целостного стратегического видения, политическими разногласиями между государствами-членами, экономическими кризисами и идеологическими конфликтами. Политические разногласия очевидны, поскольку такие члены, как Армения, Украина и Молдова, постоянно пропускают ключевые саммиты, что свидетельствует о неудовлетворенности эффективностью организации, особенно в решении внутренних споров, таких как карабахский конфликт. В экономическом плане, несмотря на богатые природные ресурсы, страны СНГ не устранили торговые барьеры и не создали благоприятные тарифные условия, в результате чего предпочтение отдается глобальной торговле, а не региональному сотрудничеству. Культурные и ценностные противоречия, включая продолжающиеся региональные споры и рост антииммигрантских настроений в России, еще больше подрывают единство СНГ. Автор описывает три возможных сценария развития СНГ: сохранение статус-кво, стагнация с последующей возможной реинтеграцией или продолжение стагнации, ведущее к постепенному распаду. Он приходит к выводу, что без стратегического видения и решительных действий, особенно со стороны России, СНГ рискует потерять актуальность, став скорее символом стремления России сохранить региональное влияние, чем эффективным альянсом для развития.   Читайте и загружайте комментарий на английском языке

Комментарий предлагает всесторонний анализ динамики внешней политики Соединенных Штатов в Южной Азии с акцентом на геополитическом и стратегическом значении региона. За последние десятилетия регион претерпел значительные трансформации, среди которых ключевыми событиями стали становление Индии как глобальной державы, развитие союза Пакистана с Китаем и роль Китайско-Пакистанского экономического коридора. Автором рассматриваются семь различных этапов внешней политики США в отношении Южной Азии, начиная с 1947 года и до настоящего времени, подчеркиваются сдвиги от стратегий сдерживания времен холодной войны к усилиям по борьбе с терроризмом после событий 11 сентября и, в последнее время, растущий акцент на Индию как основного оборонного и экономического партнера. Также отмечается, как исторические события, такие как война во Вьетнаме, советско-афганский конфликт и вывод войск США из Афганистана, повлияли на стратегические расчеты Соединенных Штатов в регионе. Кроме того, анализ дает представление о нынешнем подходе США, в котором Индия все больше рассматривается как ключевой игрок, а стратегическая значимость Пакистана уменьшилась, но остается важной для инициатив по борьбе с терроризмом. Эта эволюция отражает более широкие изменения в приоритетах США по мере того, как Индо-Тихоокеанский регион занимает все более заметное место в мировой геополитике.   Читайте и загружайте комментарий (на английском языке) ниже

В своей новой публикации Александр Шрайер, приглашенный научный сотрудник Центра американских исследований, проводит тонкий анализ потенциала стратегического сотрудничества между Узбекистаном и Мексикой – двумя странами, разделенными огромным географическим расстоянием, но связанными общими проблемами и возможностями. В статье подчеркивается, что несмотря на минимальное экономическое взаимодействие и значительное расстояние в более чем 13 000 километров, обе страны сталкиваются с параллельными проблемами, включая резкий рост нелегальной миграции, экологическую устойчивость и быстрое развитие цифровой экономики.   Автор утверждает, что, установив более тесные дипломатические связи, в частности, путем создания взаимных посольств, Узбекистан и Мексика могли бы начать плодотворный обмен опытом в этих важнейших областях. Такое сотрудничество может привести к разработке инновационных решений взаимных проблем, способствовать углублению двусторонних отношений и усилению их роли на мировой арене. Анализ подчеркивает трансформационный потенциал этого партнерства в решении не только двусторонних проблем, но и более широких региональных и глобальных вопросов.   Читайте и загрузите комментарий ниже